Путешествие в Поднебесную
Поездка в Китай, одна из самых интересных и поучительных в моей жизни, оказалась не только путешествием по великой стране всеми видами транспорта: самолётами, автобусами, четырёхпалубным теплоходом, сампанами, наконец, поездом. Она стала также путешествием вглубь времён, в историческое и доисторическое прошлое этой древнейшей в мире цивилизации.
Около двух миллионов лет назад, в межледниковый период, на территории Китая уже обитал человек. Его окаменевшие зубы были обнаружены во время археологических раскопок 60-х - 70-х годов в провинции Юньнань, на юге Китая. Находка свидетельствовала о том, что этого гоминида с другими древнейшими обитателями Китая, в частности, с пекинским синантропом, объединяла общая особенность - типичное сходство в строении зубов, хотя их разделяли геологические эпохи.
Пекинский синантроп, как окрестили череп древнего человека, в 1929 году обнаруженный в одной из пещер в окрестностях Пекина, отнесён к эпохе среднего плейстоцена, около полмиллиона лет назад.
Начало китайской цивилизации и агрикультуры старинная традиция связывала с эпохой легендарного Жёлтого императора и других правителей 3-го тысячелетия до н.э., о которых ещё в конце I века до н.э. писал древний китайский историк Сыма Цянь. Археологические раскопки подтвердили многое из того, что казалось легендой. Вместе с тем были значительно раздвинуты временные рамки китайской цивилизации и агрикультуры. В частности, было установлено, что на севере Китая более 7-ми тысяч лет назад уже культивировали просо, а на юге, в бассейне среднего течения реки Янцзы, более 11-ти тысяч лет назад уже выращивали рис, как об этом сообщили археологи на международном симпозиуме по агрикультуре и цивилизации в Японии в декабре 1996 года.
О древней цивилизации, существовавшей в Китае задолго до легендарных царств 3-го тысячелетия до н.э., свидетельствует также раскопанное в 1953-1955 гг. селение Баньпо, у притока Хуанхэ - Жёлтой реки Бань, в окрестностях города Сиань. Посещение Баньпо входило в нашу программу - я путешествовала вместе с дочерью и группой туристов из США.
Более 6-ти тысяч лет назад, в эпоху неолита, обитатели этого селения жили в круглых глинобитных мазанках с отверстием для дыма в остроконечной тростниковой крыше, укрепленной глиной. Эти круглые жилища более древние, чем прямоугольные, и может быть, они не случайно напоминают монгольские юрты.
Предполагается, что в Монголии, где в эпоху палеолита климат был значительно более тёплым и влажным, уже 20 тысяч лет назад существовали селения охотников. По мере того, как южная Монголия превращалась в пустыню Гоби, они переселялись на китайские земли. Кстати, набеги монгольских и других племён на север и северо-запад Китая заставляли позже строить Великую китайскую стену, хотя это не помешало монголам под предводительством Чингизхана захватить весь Китай, а затем установить здесь царство династии Юань (ХIII-ХIV вв.).
Однако вернёмся в Баньпо. Глубокий ров защищал селение от агрессивных соседей и хищных зверей. Жители Баньпо были не только охотниками и рыболовами, но и земледельцами. Глубокие круглые ямы служили зернохранилищами. В селении было несколько печей для обжига глины. Археологи обнаружили множество поразительных но совершенству глиняных сосудов, красных, коричневато-красных и тёмно-оранжевых. Некоторые из них декорированы черным геометрическим или растительным орнаментом и изображениями стилизованных рыбок.
Как нам рассказывал местный гид, в этом селении детей хоронили в больших глиняных сосудах, взрослых же погребали в прямоугольных ямах. Вместе хоронили лишь лиц одинакового пола, причём особым почётом пользовались женщины, в их могилах найдены различные предметы. Предполагается, что в Баньпо царил матриархат.
Кстати, о могилах. Благодаря тому, что с древнейших времён в захоронения, особенно глав семей, кланов и династий, клали не только разные символические фигурки, но и предметы, принадлежавшие усопшим, в т.ч. весьма ценные, до наших дней дошло многое, что иначе исчезло бы безвозвратно в перипетиях времени.
Раскопки селения Баньпо - одна из достопримечательностей северо-западной провинции Шэньси. Главной же достопримечательностью, нареченной восьмым чудом света, безусловно является терракотовая армия первого императора Китая, Цинь Ши-хуан-ди, правившего в 221-211 гг. до н.э. Она привлекает в древнюю столицу Китая Сиань, которая в первом тысячелетии до н.э. называлась Чанъань, всё растущее число туристов, благодаря чему город приобрёл недавно новый аэропорт.
В 1974 году, в Линьтоне, в окрестностях Сианя, несколько крестьян копали во время засухи колодец и наткнулись на терракотовые фигуры воинов в натуральную величину. С одним из этих крестьян, по имени Ян Синь Мань, мы познакомились в Музее терракотовой армии, где он надписывал экземпляры книги, посвященной этому сенсационному открытию.
Музей состоит из обширных зданий, напоминающих ангары, сооруженных над карьерами, где проводились раскопки, которые еще далеко не завершены. В ходе уже проведенных работ было обнаружено более 8-ми тысяч воинов - солдат, офицеров, генералов, с авангардом, арьергардом, кавалерией и большим количеством вооружения (последнее - из высококачественной бронзы).
Воины и кони стоят длинными рядами на хорошо сохранившемся фундаменте из кирпича, произведенного 22 века назад. Когда-то мощные деревянные перекрытия отчасти истлели, отчасти сгорели, как и деревянные повозки, во время пожара, учинённого восставшими крестьянами после смерти ненавистного им императора. Они же, по всей видимости, разбили часть терракотовой армии - на некоторых участках все фигуры лежат разбитыми.
Вся армия была раскрашена, но краски тотчас же начали блекнуть и исчезать, как только начал поступать воздух. Сейчас в герметически закрытых витринах сохраняются отдельные фрагменты со следами когда-то ярких красок.
В 1980 году на той же территории, вблизи могильного кургана императора, во время раскопок были обнаружены две бронзовые повозки с водителями, каждая с упряжкой четырёх бронзовых коней, причём особенно богато декорирована повозка императора. Всё это в половину натуральной величины и с чрезвычайной точностью в деталях, что позволило снова собрать развалившиеся за тысячелетия повозки. Точность в деталях и пропорциональность форм отличает и терракотовую армию, где каждый воин обладает индивидуальными чертами и, предположительно, портретным сходством с воинами, охранявшими императора при жизни.
Терракотовая армия создавалась в течение многих лет и требовала огромных средств и тяжкого труда многих тысяч крестьян, как и сооружение подземных дворцов будущего могильного кургана императора, который, как рассказывает Сыма Цянь в своих «Исторических записках», велел также создать для своего посмертного царства ртутные модели великих рек своей империй, Хуанхэ и Янцзы, а также модели небесных светил над нею. А для того, чтобы это царство не было разрушено, умельцы, строившие его и знавшие все ходы и выходы, не должны были его покинуть и в итоге были в нём заживо погребены.
Раскопки кургана не производятся, как и многих других захоронений властителей Китая, а таких в окрестностях одного лишь Сианя более десятка, в т.ч. и захоронение императора Цвин-ди (157-141 гг. до н.э.) из династии Хань, который, как оказалось, тоже создавал терракотовую армию, но не в натуральную величину, а значительно меньше. Его воины, величиной в 60 см, напоминают раздетых кукол, у которых нехватает рук (деревянные руки и шёлковая форменная одежда давно истлели). Они были случайно обнаружены в 1990 году, при строительстве скоростной дороги, ведущей в новый аэропорт.
Главная причина того, что раскопки многих известных захоронений не производятся, в том, что не существует еще способов сохранения всего того великолепия, которое в них заключено.
Первый император Китая, Цинь Ши-хуан-ди, главный представитель недолговечной династии Цинь, объединил силой оружия многочисленные, воевавшие друг с другом, мелкие родовые царства в единую империю и за короткий срок своего правления изменил страну во многих отношениях.
Разрозненные участки оградительных сооружений на севере страны, уже служившие в предыдущих веках защитой от набегов вражеских племён, были укреплены и соединены в Великую стену.
Была построена обширная сеть дорог, соединявших столицу со всеми частями империи, и по ним император нередко направлялся в инспекционные поездки.
Была установлена единая система мер и весов, экономические барьеры внутри страны были уничтожены, а вся страна разделена на 48 провинции, которыми управляли назначенные императором губернаторы.
120 тысяч наиболее богатых и влиятельных семей было переселено в столицу, под бдительное око Цинь Ши-хуан-ди.
В этот же период был осуществлён разработанный ирригатором Ли Бином проект ирригации плодородных земель в провинции Сычуань, один из самых значительных инженерных проектов в истории Китая, не утративший своего значения и в наши дни.
Одним из важнейших достижений десятилетнего правления первого императора Китая была стандартизация системы письма - иероглифов, способствовавшая общению и взаимному пониманию людей, разговаривавших на множестве непонятных друг другу диалектах. Она явилась также важной предпосылкой для развития литературы и образования.
Вместе с тем, Цинь Ши-хуан-ди был жестоким тираном. Вся его деятельность основывалась на требованиях абсолютного повиновения, обожествления власти императора. Особенно ненавистны были ему конфуцианские книги. Выдвигаемые конфуцианством морально-этические нормы не предполагали религиозного преклонения перед верховной властью и акцентировали внимание на моральных качествах правителя, который мог и утратить право на обладание верховной властью.
Цинь Ши-хуан-ди не только запрещал и сжигал книги, он уничтожал также авторов, а многих просвещенных людей, не желавших расстаться с запрещенными книгами, ссылал на строительство Великой стены.
Среди уничтоженных в это время книг была и древняя поэтическая антология «Ши цзин» («Книга песен»), с которой начинается китайская поэтическая традиция, которой уже 3 тысячи лет. Все же антология не погибла, она возродилась в последующих веках по спискам, составленным несколькими учёными, сохранившими эти тексты.
О том, какое значение придавалось литературе уже в эпоху Цинь Ши-хуан-ди, свидетельствует рассказ Сыма Цяня, сообщавшего в своих «Исторических записках», что в одной лишь столице было заживо погребено более 460 литераторов для устрашения всей империи.
В те времена книги писались кисточкой на бамбуковых пластинках или на шёлковых свитках, но уже в начале II века н.э. в Китае была изобретена бумага, а в VII веке - книгопечатание. Иллюстрацией к тому, что книга значила в жизни просвещенного китайца еще до появления книгопечатания, могут служить стихи конфуцианского поэта Тао Юань-мина (IV-V вв.):
«Поле вспахал я
и все, что нужно, посеял.
Время настало
уже читать мои книги...»
«Так я мгновенно
вселенную постигаю....
Это не радость,
то в чём же она иначе?»
(«Читая "Шаньхайцзин" - книгу гор
и морей». Пер. Л. Эйдлина).
С книгой связана старинная достопримечательность Сианя, Большая Пагода диких гусей, построенная в 652 году для хранения буддистских книг. По преданию, перед монахом, принесшим эти книги из Индии, из пролетевшей мимо стаи упал дикий гусь, которого он принял за знамение Будды и решил на этом месте построить пагоду.
К счастью, эта величественная семиярусная пагода, как и примыкающие к ней буддистские храмы и кладбище с множеством маленьких пагод над могилами монахов, не были разрушены во время «культурной революции», свирепствовавшей в Китае в 1966-1976 гг. и уничтожившей много памятников культуры и немало представителей китайской интеллигенции.
Буддизм проник в Китай начиная с первого века н.э., во время царствования династии Хань, сменившей династию Цинь. Буддистские монахи прибывали в Китай, в частности, с караванами через Центральную Азию, по Великому шёлковому пути, приведшему их в Сиань. Именно с ним связано многое из того, что в ходе веков стало известно западному миру о Китае, откуда уже в III веке до н.э. отправлялись в Римскую империю караваны с шёлком, кожей, мехами, железом и др.
Во время царствования династии Хань, длившегося до 220 года н.э., буддизм еще не получил в Китае широкого распространения. Общество придерживалось идей конфуцианства и даосизма.
Конфуций (551-479 гг. до н.э.) и его последователь Мэн-цзы (372-289 гг. до н.э.) во многом определили этические нормы китайского общества, в частности, преклонение перед предками (культ предков уже имел в то время древние корни), почитание старших - в семье, по иерархической лестнице, которое, несмотря на все социальные потрясения, до сих пор определяет полное почтением отношение китайцев к пожилым людям, к престарелым родителям, в чём мы и сами могли убедиться в ходе нашего путешествия. Кстати, традиция хранить таблицы предков в храмах и раз в год поклоняться им и ставить перед ними приношения, до сих пор сохранилась на Тайване.
Даосизм же, основанный на идеях легендарного философа Лао-цзы (VII-VI вв. до н.э.), изложенных в книге, появившейся в III веке до н.э., привнёс в духовный мир китайцев идеи универсального пути (дао) естественного развития, спокойного созерцания мира, гармонии с природой, универсальных сил или начал инь и ян - земного и небесного, тени и света, холода и тепла, покоя и движения, женского и мужского и т.д. Эти идеи отразились в методах лечения традиционной китайской медицины, они оказали также огромное влияние на литературу и искусство Китая.
Во время путешествия по этой стране мы посетили госпиталь - центр традиционной медицины. В перечне лечебных средств против всевозможных болезней, с которым нас ознакомили, не раз шла речь о недостаточности или об усилении жизненных функций, ян - активного начала.
Смутные времена, наступившие после падения династии Хань, междоусобицы, разрушения и бедствия последующих нескольких веков (периода Троецарствия, эпохи династии Чинь и сменявших друг друга ряда других династий) усилили влияние буддизма в Китае, золотой век которого приходится здесь на V-X вв. В обществе находили отзвук идеи буддизма о неизбежности страданий и смерти, об освобождении от цепи реинкарнаций путём отказа от желаний, морального усовершенствования и медитации.
В Китае возникло особое течение буддизма, известное под названием дзэн или чань-буддизма. Согласно его идеям, высшее начало нужно искать не в священных изображениях или книгах, а в самом себе - погружением (чань) в самого себя человек может добиться того состояния духа, которое позволит ему слиться с окружающей его природой.
Конечным итогом сплава разных философских идей с древним почитанием множества божеств и духов явилось отсутствие у китайцев какого-либо религиозного догмата, если не считать сторонников христианства или ислама.
Мы смогли убедиться в том, что китайцы, особенно пожилые, воскуривают фимиам и кладут приношения и в буддистских, и в даосистских храмах, не делая особого различия между ними. Они не задумываются над вопросами религии, а следуют традиции.
Издревле в сознании китайцев мир населён божествами и духами, добрыми и злыми. И в нашем столетии во многих домах находилось (а на Тайване еще находится) изображение Бога очага и его супруги. Считалось, что они наблюдают за тем, что происходит в семье, и в конце года сообщают об этом Небесному императору. Для того, чтобы их «умаслить», в это время губы этих божеств смазывали мёдом и перед ними ставили сладости, которыми семейство лакомилось в Новый год, наступающий по китайскому лунному календарю в конце января или в начале февраля.
Традиционные фейерверки должны были отгонять злых духов и не пускать их в Новый год.
Однако вернёмся в Сиань, где по соседству с Великой Пагодой диких гусей находится Музей искусства Чан, содержащий замечательные произведения эпохи династии Тан (618-907 гг.), одной из вершин китайской культуры.
В эту эпоху наряду с поэзией и изобразительными искусствами высокой степени совершенства достигли ювелирное искусство и производство фарфора, прозрачного, тонкостенного, кажущегося очень хрупким, но на самом деле очень прочного, с деликатнейшими оттенками расцветок. В музее также имеется много изделий из нефрита разных оттенков, от бледно-жёлтого до тёмно-зелёного, в т.ч. искусно изготовленный корабль-дракон с мачтой, якорной цепью и парусами, с вырезанным в них орнаментом.
Нефриту придавалось чудодейственное свойство, предметы из него клали в могильники (считалось, что нефрит предохраняет тела от тления). Из могильников и происходят многие экспонаты этого музея, в т.ч. статуя злой богини, охраняющей могилу, надгробные памятники, настенная живопись с различными сценами из жизни общества эпохи Тан, среди них сцена популярной в то время игры поло - всадницы, играющие в мяч (в поло играли и женщины). В этой живописи отразился идеал красоты той эпохи - полные белолицые красавицы с искусными пышными прическами чёрных волос и в ярких шёлковых одеждах.
У некоторых статуй, выставленных в музее, были отбиты головы - печальная память о «культурной революции»...
Большая экспозиция картин современных художников северо-запада Китая содержала немало выразительных портретов, жанровых сцен и пейзажей, отражающих многоликость страны, разнообразие её цветовой гаммы, как её увидели художники. Особый раздел экспозиции был посвящен примитивному искусству крестьянских художников с характерной для него яркостью красок.
По-иному воспринят мир в проникнутых символикой картинах традиционных жанров, также представленных в музее, таких как шань шуй («горы и воды»), хуаняо («цветы и птицы») и др. Здесь такие излюбленные растительные мотивы, как, например, ива - символ кротости, изящества и утончённости, сосна - сдержанности и стойкости, бамбук - стойкости и несгибаемости, орхидея - чистоты и скрытого благородства, хризантема - скромности, гордости и целомудрия, цветы дикой оливы мэйхуа - благородной чистоты и стойкости и т.д.
Художник-монах Цзюэ-инь (XIV в.) писал: «Когда я радостен - пишу орхидеи, когда я печален - пишу бамбук».
Искусство эпохи Тан как бы ожило во время вечера, проведённого нами в ресторане-театре «Династия Тан», где выступает первоклассный инструментально-танцевальный ансамбль со старинными инструментами и в одеждах, какие носили в ту эпоху.
Во время чрезвычайно вкусного обеда, состоявшего из ряда живописных блюд с поэтическими названиями (Сердце дракона, Мелодия ивы и др.), на авансцене выступал небольшой инструментальный ансамбль со старинной музыкой - прелюдией концерта. По окончанию же обеда начался большой и очень красочный во всех отношениях концерт, танцевально-музыкально-театрализованное представление на фоне декораций с видами Большой Пагоды или интерьера императорского дворца, которое привело публику, заполнявшую огромный зал (главным образом иностранные туристы и бизнесмены) в неописуемый восторг.
Это прекрасное представление, полное изящества и поэзии, несомненно выдержало бы сравнение с лучшими постановками крупнейших театров мира, с той лишь разницей, что это искусство неповторимо, как неповторимы тонкость, поэтичность и изящество старинной китайской живописи.
Один из величайших поэтов Китая, Ду Фу (712-770 гг.), некоторое время находившийся на государственной службе, но потом сосланный в провинцию Сычуань, с тоской вспоминал там древнюю столицу, «центр Циньской земли... Область древних царей»...
В те времена Сиань уже был громадным городом, говорят, крупнейшим городом мира. Его территория занимала более 8-ми тысяч гектаров, а периметр составлял 36 километров.
Теперь Сиань, крупный индустриальный и культурный центр, также стремительно растёт. Он далеко выдвинулся за окружавшую когда-то город высокую стену, от которой остались лишь фрагменты.
В ходе мятежей, вражеских вторжений и полувекового хаоса, наступившего после падения династии Тан, многое из прошлого великолепия Сианя было уничтожено. Последовавшее затем возрождение в эпоху династии Сун (960-1279 гг.), другой вершины китайской культуры, также не способствовало сохранению того, что было построено в эпоху Тан, так как столица была перенесена, сначала на восток страны, потом на юг.
Императорские дворцы Сианя, окружавшие их прекрасные парки и искусственные озёра исчезли, но они послужили образцом для последующей дворцовой архитектуры Китая, в частности, для дворцового ансамбля «Запретного города» Бэйцзина.
В Бэйцзине (современное название Пекина) и началось наше путешествие по Китаю. «Запретный город» был одной из первых достопримечательностей страны, с которыми мы ознакомились.
Мы прилетели в Бэйцзин из Сан Франциско, с краткой остановкой в Токио. Нас поразила огромная комфортабельная гостиница, куда нас поселили. Она могла бы украсить Сан Франциско, Нью-Йорк или Чикаго, да и рядом построенные и строящиеся здания напоминали Запад. Порою мы испытывали сожаление о том, что в этом строительном буме, захлестнувшим Бэйцзин, как и другие крупные города Китая, так мало учитываются традиционные элементы китайской архитектуры.
Масштабы строительства в Китае поистине поразительны. Эта страна быстро становится экономической сверхдержавой. Её дешёвые товары, в т.ч. и весьма добротные, из натурального шёлка или кожи, уже теперь наводняют Америку. Вместе с тем растёт благосостояние населения. И хотя в стране еще очень много нищих, это несравнимо с тем, что было 15-20 лет назад, когда вся страна была нищей.
Большие массивы многоэтажных домов с частными квартирами заселены полностью, хотя стоимость квадратного метра средней квартиры равняется месячной зарплате рабочего. А на окраине Бэйцзина, по дороге в новый аэропорт, мы видели посёлок частных коттеджей, принадлежащих «новым китайцам» (по аналогии с «новыми русскими»).
Молодые китайцы стремятся к экономической независимости. Они не хотят зависеть от трудовых коллективов и годами, а то и десятилетиями ждать квартиры. Как только экономические реформы позволили начать частное предпринимательство, стало появляться несметное количество частных мастерских, лавок и пр.
Росту благосостояния способствует также то, что крестьяне теперь работают на себя, а не на государство. Сельхозкоммун в Китае больше не существует. Земля по-прежнему государственная, и крестьяне её арендуют, но они не жалеют труда, чтобы добиться от неё максимума. Города завалены сельскохозяйственными продуктами. Голод, унесший в 1959-1961 гг., во время «великого скачка» Мао Цзе-дуна, миллионы (считается, не менее 30 миллионов) жизней, не только в городах, но и в деревнях, стал далёким воспоминанием.
По-прежнему в Китае преобладает ручной труд. Мы видели, как рабочие вручную воздвигали стены многоэтажных зданий, аккуратно кладя кирпичи, кладка за кладкой. Затем стены облицовываются панелями. В городах много велорикш, развозящих товары. Мы видели, как на реках баржи с рисом загружались грузчиками, как и сто лет назад.
Ручной труд неизбежен и даже необходим в стране с более чем миллиардным населением, где высокая безработица привела бы к катастрофическим последствиям.
Чтобы регулировать рождаемость и рост населения, в Китае приняты драконовские меры. Горожанам не разрешается иметь больше одного ребёнка. Исключения делаются лишь для этнических меньшинств (95% населения принадлежат к народности хань, остальные же 55 народностей составляют лишь 5% жителей страны). Крестьяне также нередко имеют более одного ребёнка, особенно если первый ребёнок девочка.
Издавна считается, что продолжателями рода и настоящими работниками являются мужчины. Девушки же, выйдя замуж, уходят из семьи и работают на чужую семью. Кроме того, их нужно было обеспечивать приданным, К тому же более тысячелетия существовала традиция бинтовать ступни девочек с 5-ти летнего возраста, чтобы кости не росли и ножка оставалась маленькой (в связи с этим девочки подвергались страшно мучительным процедурам). Естественно, что это вынуждало девушек и женщин всю жизнь ходить как бы на цыпочках и не позволяло им ни бегать, ни носить тяжёлые ноши. (Эта традиция была отменена лишь после падения Империи).
В былые времена девочек тотчас после появления на свет нередко умерщвляли, особенно в бедных семьях и если в семье уже были девочки. Девушек часто отдавали в наложниц богатым хозяевам или чиновникам, а если повезёт - императору, который порою имел более 500 наложниц.
Если же у горожанина в Китае наших дней, не дай Бог, рождается второй ребёнок, то государство его ничем не обеспечивает, ни лечением, ни бесплатным образованием. Да и за лечение единственного ребёнка родители должны оплачивать значительную часть расходов.
Это, однако, создаёт новые проблемы. Родители невероятно балуют единственного ребёнка, который растёт в семье как маленький принц или принцесса, как говорят китайцы. Молодые мужчины вообще не торопятся жениться, тем более, что это всячески поощряется (чем позже женятся, тем больше свободных дней полагается для медового месяца). Они предпочитают личную свободу и направляют свою энергию на овладение профессией, которая обеспечила бы им безбедное существование.
Тяга к знаниям в Китае невероятна, и это тоже связано с древними традициями. Уже в эпоху династии Хань был создан первый университет (124 г. до н.э.) и введена система государственных экзаменов для поступления на правительственную или административную службу, которая теперь возрождается в Китае. Молодёжь, особенно в городах, стремится получить хорошее образование, освоить иностранные языки, заслужить стажировку за рубежом.
Что касается иностранных языков, то, кажется, нет такого китайца, который не знал бы следующих слов на английском языке: алло, дёшево, сколько. Куда бы иностранный турист ни попадал, всюду он может услышать возгласы уличных торговцев: алло! алло! алло! дёшево! дёшево! дёшево! А если торговец заключает, что товар не кажется туристу столь уж дешёвым, то он спрашивает: сколько? (мол, сколько вы предлагаете?). Этим же вопросом торговец выясняет, какое количество товара туристу требуется. Цифры обычно показывают на пальцах или указывают на бумаге. Даже если турист знает кое-какие слова по-китайски, его чаще всего не понимают, т.к. одно и то же слово в зависимости от интонации и высоты звука означает совершенно разные понятия. Так, например, «фу» может означать «удача», «счастье», но и «спицы в колесе» и многое другое.
Но вернёмся в Бзйцзин, корни которого уходят в XII век до н.э., когда на его территории существовал город под названием Цзи. В последующие эпохи он не раз подвергался нападениям и разрушениям, снова строился, расширялся, переименовывался, пока в XIII веке император Хубилай-хан (1269-1295 гг.), внук Чингизхана, не основал здесь свою столицу, получившую название Ханбалык («город великого Хана»).
Знаменитый венецианский путешественник и автор книги Марко Поло попал в Ханбалык еще будучи молодым человеком и почти 20 лет провёл на правительственной службе при дворе Хубилая. Он красочно описал увиденные им китайские города, блестящий двор императора, нравы того времени. Кстати, монгольская династия Юань так и оставалась для китайцев чужеродной. Превосходя их в военном деле, монголы значительно уступали им в цивилизованности и управляли страной, сея страх и террор.
На западных подступах к Бейцзину и теперь существует неоднократно реставрированный большой мраморный мост, детально описанный в книге Марко Поло и впоследствии названный его именем. Этот стратегически важный объект не раз сыграл роковую роль в истории города и страны. Здесь Чингизхан сломил сопротивление китайцев и вошёл в город. На мосту Марко Поло в июле 1937 года произошёл инцидент, который послужил сигналом к началу японо-китайской войны и оккупации Китая японцами.
В Бэйцзине до сих пор существуют искусственные озёра, созданные в годы правления Хубилая, а также основанная им обсерватория, перестроенная в XV веке. Мы не раз проезжали мимо этого старинного здания, на плоской крыше которого видны астрономические приборы. Оно находится недалеко от площади Тяньаньмынь, на углу двух широких магистралей, в окружении современных многоэтажных домов.
Императоры издавна придавали большое значение астрономии и астрологии. По положению небесных светил устанавливался календарь, по нему определялось, будет ли тому или иному начинанию сопутствовать удача.
После падения династии Юань и воцарения династии Мин (1368-1644 гг.) столица вначале находилась на востоке страны, в Нанкине, а затем снова была переведена на север, в Бэйпин, как город тогда назывался. В связи с этим он опять был переименован и получил название Бэйцзин («Северная столица»).
Основателем династии Мин («Блестящая») был крестьянин, ставший монахом, а затем лидером восстания против монгольского ига. Став императором, он установил строгий абсолютистский режим и секретную слежку за образованной элитой. После его смерти власть перешла к его внуку, но вскоре была узурпирована дядей юного императора, Юн-лэ, который стал самым знаменитым представителем династии Мин, «архитектором Бэйцзина».
Юн-лэ (1403-1424 гг.), перенеся столицу на север страны, заново распланировал её. В этом плане важное место занял новый комплекс императорской резиденции на территории более 720 тысяч кв. м, отгороженной глубоким рвом и высокой стеной - город в городе, впоследствии прозванный «Запретным городом».
Концепция архитектурного плана «Запретного города» основывалась на древнем китайском принципе фен шуи («ветер и вода»), который возник из опыта наблюдений за явлениями природы, стихийными бедствиями и др. Этот принцип базировался на уже упомянутых началах инь и ян, а также на доктрине о пяти элементах - вода, огонь, металл, дерево и земля, с которыми ассоциировались цвета. С огнём - красный цвет, с деревом - зелёный, с землёй - жёлтый и т.д.
Исходя из принципа фен шуи, северная сторона (инь) холодная, тёмная и сырая, вода здесь наносит вред. Южная же сторона (ян) тёплая, светлая и сухая, здесь вода благотворна.
«Запретный город» построен в 1406-1420 годах по квадратному плану (по китайской символике земля квадратная, а небо круглое) с южно-северной осью. Он делится на Внешний двор, где расположены здания официального характера, и Внутренний двор, где находятся дворцы императора, императрицы, членов их семьи, покои многочисленных наложниц, разные службы и др.
На территорию Внешнего двора ведут Полуденные ворота, за которыми следуют Ворота высшей гармонии. Во Внутренний же двор ведут Ворота небесной чистоты - название, совсем не соответствующее тем бесконечным интригам и заговорам, которые здесь плелись в течение пяти веков членами императорских семей, наложницами и евнухами. Особенно этим отличались последние.
При императорском дворе было несколько тысяч евнухов, которые не только прислуживали императору, его семье и наложницам, но также занимали различные посты при дворе, вплоть до самых высоких. Так, например, в первой половине XV века один из евнухов возглавлял морские экспедиции и прославился как великий навигатор. Другой евнух, не имевший никакого военного опыта, командовал армией и проигрывал сражения.
Евнухи часто использовали своё влияние при дворе для личного обогащения. Порою даже богатство и влияние евнухов превышало то, чем обладал император, как, например, в 20-х годах XVII века, когда один из высокопоставленных евнухов сумел захватить контроль над администрацией и секретной полицией, казнить своих противников и назначить на руководящие посты угодных ему лиц.
Система подкупных евнухов приводила к разложению императорского двора и была одной из причин неизбежного упадка и свержения очередной династии.
Перед поездкой в Китай я посмотрела фильм Бернардо Бертолуччи «Последний император», поставленный по книге Брайэна Пауэра «Марионетка император», и не раз вспоминала о нём при посещении «Запретного города», где были сняты многие кадры. В этом фильме отражена атмосфера, царившая здесь веками, когда императоры становились заложниками собственной системы, отгороженными дымом курильниц фимиама от реальной жизни, как, впрочем, и иные правители нашего века.
«Запретный город» находится к северу от площади Тяньаньмынь («Небесное спокойствие»), которая при императорах была почти в четыре раза меньше, чем теперь. В 50-х - 70-х годах по её сторонам были построены здание Всекитайского собрания народных представителей, Музей китайской революции и Мавзолей Мао Цзе-дуна.
Огромное здание Всекитайского собрания занимает бóльшую площадь, чем все помещения «Запретного города». Считалось, что в последнем девять тысяч девятьсот девяносто девять с половиной помещений (полных десять тысяч могло быть только у Небесного императора. Впрочем, этим числом в Китае вообще обозначалось понятие «великое множество»). На самом же деле в «Запретном городе» было менее девяти тысяч помещений.
Напротив мавзолея, на другой стороне огромной площади Тяньаньмынь, наше внимание привлекла высокая красная стена с пятью проходами, за которой виднелось здание старинной архитектуры с двойной крышей. На стене, над центральным проходом, который, как оказалось, был предназначен для императора, висел громадный портрет Мао Цве-дуна.
К проходам на территорию «Запретного города» ведут пять белых мраморных мостов, перекинутых через широкий ров (река «Золотых вод»). Ансамбль пяти мостов с барельефами, изображающими драконов (символ императора) или фениксов (символ императрицы) неоднократно повторяется на этой территории, символизируя пять конфуцианских добродетелей: честность, верность, гуманность, справедливость и мудрость. Драконы и фениксы очень часто встречаются в орнаментации «Запретного города».
Старинное здание, которое мы заметили еще на площади Тяньаньмынь, Полуденные ворота, тоже имеют пять проходов. Высоко над ними, в центре белой мраморной террасы, император провозглашал лунный календарь или производил смотр пленным, захваченным в сражениях.
Всё в «Запретном городе» расположено симметрично: неоднократно повторяющееся ансамбли, здания по сторонам больших площадей. Архитектура этого комплекса основывалась не только на упомянутом принципе фен шуи и на многовековом опыте дворцового строительства в Китае, но также на идее о том, что император, Сын Неба, получивший от Небес (понятие, включающее и богов, и предков) мандат власти, обязан соблюдать баланс, гармонию между небесным и земным. В случае, если он изменяет этому требованию, он утрачивает право на владение мандатом, т.е. на императорский престол.
Конец отрывка. Полное издание находится здесь:
